Вдруг в один прекрасный день к его дверям подходят два паланкина. Оказывается, это прибыла старуха Вэн. Она сопровождала дочь. - Вы что же,- сказала старуха,- убежали тогда ночью домой и с тех пор больше о браке ни слова?!
У Ши, при виде Чантин, разом исчезли все обиды И вся досада, и он скрыл их пока в себе, не выказывая. Старуха заторопила обоих сделать обряд поклонения в доме, после которого Ши хотел устроить обед, но старуха отказалась.
- Я не свободный человек,-сказала она, -и не могу сидеть тут с вами и наслаждаться вкусными вещами. Дома у меня сидит мой старик, глупый и злой... Если что не будет как следует, так уж вы, зятек, пожалуйста, сделайте мне большое удовольствие: ради Чантин вспомните хоть раз и обо мне1
С этими словами она села в повозку и уехала.
Дело в том, что о намерении убить жениха дочери старуха ничего не слыхала; и только когда старик погнался за ним, не поймал и вернулся обратно, - только тогда она об этом узнала. Узнала и совершенно не могла с этим примириться, целые дни бранилась и грызлась со стариком. Чантин тоже лила слезы и ничего не ела. Тогда старуха сама привезла к Ши дочь, наперекор старику. Когда Чантин вошла в дом к Ши, он расспросил ее подробно и все наконец узнал.
Месяца через два - три Вэны прислали за дочерью, торопя ее проведать родителей. Ши, предвидя, что она не вернется, воспротивился и не пустил ее, и она с этих пор время от времени роняла слезы. Прошло больше года. Чантин родила сына, назвав его Хуэр. Для кормления его она купила ему няньку - кормилицу. Тем не менее мальчик любил плакать и ночью требовал, чтобы его несли к матери.
Однажды от Вэнов опять пришли с паланкином и сказали, что старуха сильно тоскует по дочери. Чантин загрустила пуще прежнего, Ши уже не мог ее удерживать. Она хотела ехать с ребенком, но Ши не позволил, и она поехала домой одна. Когда они расставались, она назначила сроком возвращения месяц. Тем не менее прошло полгода, а вестей от нее никаких не было.
У Ши, при виде Чантин, разом исчезли все обиды И вся досада, и он скрыл их пока в себе, не выказывая. Старуха заторопила обоих сделать обряд поклонения в доме, после которого Ши хотел устроить обед, но старуха отказалась.
- Я не свободный человек,-сказала она, -и не могу сидеть тут с вами и наслаждаться вкусными вещами. Дома у меня сидит мой старик, глупый и злой... Если что не будет как следует, так уж вы, зятек, пожалуйста, сделайте мне большое удовольствие: ради Чантин вспомните хоть раз и обо мне1
С этими словами она села в повозку и уехала.
Дело в том, что о намерении убить жениха дочери старуха ничего не слыхала; и только когда старик погнался за ним, не поймал и вернулся обратно, - только тогда она об этом узнала. Узнала и совершенно не могла с этим примириться, целые дни бранилась и грызлась со стариком. Чантин тоже лила слезы и ничего не ела. Тогда старуха сама привезла к Ши дочь, наперекор старику. Когда Чантин вошла в дом к Ши, он расспросил ее подробно и все наконец узнал.
Месяца через два - три Вэны прислали за дочерью, торопя ее проведать родителей. Ши, предвидя, что она не вернется, воспротивился и не пустил ее, и она с этих пор время от времени роняла слезы. Прошло больше года. Чантин родила сына, назвав его Хуэр. Для кормления его она купила ему няньку - кормилицу. Тем не менее мальчик любил плакать и ночью требовал, чтобы его несли к матери.
Однажды от Вэнов опять пришли с паланкином и сказали, что старуха сильно тоскует по дочери. Чантин загрустила пуще прежнего, Ши уже не мог ее удерживать. Она хотела ехать с ребенком, но Ши не позволил, и она поехала домой одна. Когда они расставались, она назначила сроком возвращения месяц. Тем не менее прошло полгода, а вестей от нее никаких не было.