Выкупался в источнике.
Лишь прикоснуться
К росинке хризантемы
На горном склоне-
И жизнь наша продлится
Как век тысячелетний
(из антологии Кокинсю)
Действие его — второе после ключей Арима.
В горах глубоко
К чему рвать хризантему?
Источник светлый!
Хозяином в гостинице состоит ещё молодой парень Кумэноскэ. Его отец любил поэзию хайкай; когда Тэйсицу, давным-давно, еще молодым, прибыл из столицы сюда, он был посрамлён им в знании изящного, вернулся в столицу, сделался учеником старца Тэйтоку и стал известным. И, прославившись, он в этом селенье за слова суждения не брал платы*. Теперь-то все это стало рассказом былых времён.
24. Сора заболел желудком, и так как в провинции Исэ, в Нагосима, у него есть родные, то он ушёл вперед.
И пусть на пути
Свалюсь обессиленный я,—
Долина в цвету!
- написал он напоследок. Печаль уходящего, жалобы остающегося подобны блужданию в облаках разлучённой четы диких уток. И я тоже:
И вот сегодня**
Стереть мне надо знаки!
Роса на шляпе...
( *Прмечания. )
Лишь прикоснуться
К росинке хризантемы
На горном склоне-
И жизнь наша продлится
Как век тысячелетний
(из антологии Кокинсю)
Действие его — второе после ключей Арима.
В горах глубоко
К чему рвать хризантему?
Источник светлый!
Хозяином в гостинице состоит ещё молодой парень Кумэноскэ. Его отец любил поэзию хайкай; когда Тэйсицу, давным-давно, еще молодым, прибыл из столицы сюда, он был посрамлён им в знании изящного, вернулся в столицу, сделался учеником старца Тэйтоку и стал известным. И, прославившись, он в этом селенье за слова суждения не брал платы*. Теперь-то все это стало рассказом былых времён.
24. Сора заболел желудком, и так как в провинции Исэ, в Нагосима, у него есть родные, то он ушёл вперед.
И пусть на пути
Свалюсь обессиленный я,—
Долина в цвету!
- написал он напоследок. Печаль уходящего, жалобы остающегося подобны блужданию в облаках разлучённой четы диких уток. И я тоже:
И вот сегодня**
Стереть мне надо знаки!
Роса на шляпе...
( *Прмечания. )